В галерее «Марис-Арт» представлена выставка художника и графика из Костромы Владислава Грачёва «Зодчий». Коллекцию долгие годы собирал другой художник — пермский фотограф Анатолий Малиновский. Да, это тот редкий случай, когда художник собирает картины другого художника — близкого по духу, взглядам на искусство и творческой манере.

Главным источником вдохновения для художника из Костромы были стены разрушенных храмов, глядя на которые он создал собственную творческую манеру на стыке абстрактного и предметного искусства. Сам он писал об этом так: «Когда смотришь на разрушенные стены храмов, внимательно разглядывая уцелевшие фрагменты живописи, или на стены без малейших признаков сохранности фресок, понимаешь, что произошло, осознаёшь глубину утрат; но как художник понимаешь и другое: на всей плоскости стены властвуют неканонические свободные формы».

В самом деле, в удивительных графических работах Владислава Грачёва среди цветовых пятен и блуждающих линий вдруг проглядывают знакомые лики, вполне узнаваемые и в то же время загадочные образы.

Пермские знатоки изобразительного искусства не могут не увидеть сходства с принципами Анатолия Малиновского: в его художественных фото трещины, пятна краски и ржавчины на старых стенах складываются в архетипические образы — вот три ангела, а вот Мадонна с младенцем.

В каждом графическом произведении — а их на выставке более двадцати — использована авторская техника с применением туши, гуаши, акварели, рисунка пером или шариковой ручкой в сочетании с фактурным процарапыванием.

Пожалуй, можно определить живопись Грачёва как некий суперновый эстетизм, в котором абстракционизм — такая же классика нового времени, как и предметная живопись. Да, это тоже наследие и тоже традиция. Уже история живописи.

Зная хоть чуть-чуть историю искусства, нельзя не заметить цитат: вот что-то похожее на Лентулова, а вот и Шагал с Климтом. Уж, конечно, это не от авторской наивности или хитрости, надежды на то, что не узнают и не поймают. Напротив, художник уверен: мы поймём и разделим радость узнавания. Мы словно видим здание культуры, саму память человечества — слой за слоем рождалась эта история. Ангельские лики проглядывают сквозь наслоения времени, и это не просто религиозность, но вера в «другие небеса». Уже и этот храм колеблется под натиском времени…

А что же увидит обычный зритель, не склонный рассуждать о творческих манерах и художественных течениях? Увидит он действительно прекрасную живопись и графику, высокопрофессиональные работы, загадочные и обаятельные.